От армии Саша Нагорнов не прятался. Призвали — пошел. Первого ноября прошлого года стал солдатом. Мать Анна Николаевна гордилась своим сыном. Но когда от него стали приходить первые письма, в ее душе прочно поселилась тревога. Снаружи конверты были разрисованы горами, адрес — Владикавказ.
4 сентября Анна Николаевна получила очередное письмо. Конверт странный какой-то. Весь мухами загаженный. Обратный адрес незнакомый, не военный. Нет привычного треугольного штампа. Еще не раскрыв его, мать знала -в семью пришло горе. Саша писал, что сейчас находится в осетинском селе. Он работает по дому от рассвета до заката, его за это кормят. Сын просил прислать паспорт и одежду. Денег на дорогу он надеется заработать у хозяев.
Безысходность захлестнула женщину. Диким криком и пронзительным воем рвалась из груди беда. На истошные вопли прибежала подруга, тоже Анна. Выхватила из рук Нагорновой письмо, быстро пробежала глазами.
— Чего сопли распустила? -накинулась Анна на кричащую тезку. — Что у тебя такого случилось, что ты плачешь? Жив твой сын — и это главное!
Суровые слова хлестали больно, как пощечины. Но они же вдруг заставили Анну подумать не о своем горе, а о сыне. Легко ей здесь, в спокойной Сибири горевать и плакать — мальчик же находится в рабстве. Через несколько минут Анна Николаевна уже успокоилась: она — мать, она поедет на Кавказ и разыщет сына, чего бы это не стоило. Младшенькая, двенадцатилетняя Даша пока поживет у подруги — сколько надо.
В бегах
Почему Саша Нагорнов покинул воинскую часть — разговор особый. Этим сейчас занимается военная прокуратура. Но уйдя, он две недели жил в лесу. Там собралась целая группа беглецов. Питались подножным кормом, благо -лето, груши-яблоки на деревьях растут изобильно. Но молодой мужской организм требовал и более серьезной пищи.
-Парни, пошли в деревню, — предложил Саша, — поработаем у местных жителей, они нас накормят.
Предложение приняли не все. Кто пошел — в первый день остался доволен. Работу им дали и накормили сытно. И даже предложили: оставайтесь у нас на некоторое время, поработайте, мы вам денег дадим, на дорогу до дома хватит. Так Саша остался жить в осетинском селе.
Работы поначалу было немного — убрать за коровами и свиньями. Потом хозяин стал нагружать его и другими делами — что-то прибить, перенести, огород обработать, соседу крышу отремонтировать. Вставать приходилось рано. На завтрак — груши из сада. Около полудня хозяева спрашивали — кушать хочешь? Саша гордо принимал приглашение к обеду. Хозяева просили — принеси ложку, убери миску, подотри разлитое. На ужин — снова груши из сада. Если парень присаживался отдохнуть — хозяин на своем языке ругался на сыновей. Работа у Саши моментально появлялась.
Мамка!
Через некоторое время Саша попросил у хозяина немного денег — он хотел купить конверт, чтобы написать письмо матери. Ни сам хозяин, ни домочадцы денег не дали. Выручили соседи, точнее — соседки. В доме жили одни женщины, и когда водопровод давал сбой, они просили Сашу привезти на тележке флягу-другую воды. Платы хватило только на конверт. Но написанное письмо потерялось.
— Скорее всего, хозяин нашел и выбросил, — предполагает Саша. — Я не стал сильно расстраиваться, просто купил еще один конверт.
На этот раз письмо солдат сразу отнес к соседкам с просьбой опустить его в почтовый ящик. Через несколько дней спросил — отнесли? По смущению женщин понял письмо все еще в доме Не надеясь на то, что мать получит его послание, беглец пытался придумать способ связаться с домом.
В середине сентября вместе с хозяйскими сыновьями Саша ехал в райцентр на базар на грузовике. Шедшая навстречу женщина смутно кого-то напоминала. Не соображая, что делает, Нагорнов на ходу открыл дверцу машины.
— Ты куда? — схватил его за руку водитель.
— Так мамка там! — все еще не верил своим глазам Саша.
Командировка
Поездку на Кавказ Анна Николаевна организовала на удивление быстро. Попросила начальство выписать ей аванс в шесть тысяч рублей.
— Ты же потом полгода без зарплаты будешь сидеть! -ужаснулись в бухгалтерии. Когда Нагорнова рассказала о своем горе, выход нашелся быстро. Анне Николаевне предложили… командировку в Краснодар.
— Сделаешь дела, их не так много, — рассудило начальство, — а там и до Осетии доберешься. Но главное — без сына не возвращайся.
Уже седьмого сентября Анна Николаевна села в поезд. Через трое суток она была в Осетии. Адрес и имя хозяина Саша сообщил, так что найти его не представляло трудностей. Усталая, шла она по» дороге. Что будет дальше -женщина не представляла. Когда шедший навстречу грузовик притормозил, она даже не посмотрела в его сторону, просто посторонилась.
— Мама! — голос сына райской музыкой зазвучал в сердце Анны Николаевны. — Ты иди к хозяину, я не могу сейчас побыть с тобой, у меня работа.
Торг
В семье Анну Николаевну встретили хорошо. Накормили, предложили отдохнуть с дороги. Когда вечером Саша вернулся из райцентра, он — матери предлагают выпить хорошего домашнего вина.
— Не отпустят! — понял Нагорнов.
Хозяева своего русского работника не удерживали — пожалуйста. пусть хоть сейчас уходит, но он задолжал за проживание и пропитание две с половиной тысячи Пусть заплатят — и свободен. За что должен? Так в доме спал, за столом ел, груши опять же в саду срывал
— Не надо платить, — оставшись наедине с матерью просил Саша. — Одежду и документы ты мне привезла, значит просто так уехать сможем.
— Нет, сынок, — осторожничала Анна Николаевна. — не надо грубить им. Не то вместе рабами станем, и ты. и я.
С осетинами мать затеяла самый настоящий торг.
— Нет у меня столько денег, — доказывала женщина. — Я одна двоих детей поднимаю, тысячу в месяц зарабатываю.
— Хотя бы половину внеси, -настаивали хозяева.
Сторговались на восьмистах рублях. Анна Николаевна отдала хозяину две пятисотрублевки, наивно ожидая сдачи.
Не бывает у рабовладельцев сдачи.
Домой
Как только деньги были переданы, Саша мог быть свободным. Вместе с матерью он решал вопрос- возвращаться ли в часть. Сомнения разрешил русский парень Илья. Он служил в одной с Нагорновым части. Некоторое время назад он тоже жил в осетинской семье, его так же выкупила мать — и вернула по месту службы. Вскоре Илья снова оказался в той же самой осетинской семье.
— Домой, в Омск, — решили Нагорновы
Саша Попрощался с парнями — такими же работниками в осетинских семьях. Отдал им остатки своей военной амуниции. Анна Николаевна взяла адреса матерей беглецов, обещала написать им в Мурманск и Тольятти и рассказать, где их дети.
До Владикавказа добрались без происшествий. Когда покупали билет на поезд, у них спросили: «Ты не из армии сбежал?»
— Нет, — изобразили полную безмятежность мать и сын.
До Краснодара в поезде несколько раз проверяли документы. Один раз Анна Николаевна едва не сорвалась.
— Мать, не кипишись, — сел рядом с ней сын.
После Краснодара женщина, наконец, смогла уснуть. Но она часто просыпалась, смотрела на сына — и снова счастливо закрывала глаза.
Дальнейшая судьба Саши Нагорнова еще не решена. Он сам явился в Омске в военную прокуратуру, подписал все необходимые документы.
— Я не против того, чтобы дослуживать в армии, — говорит Саша.
— Но только в Омске, — со слезами и мольбой в голосе добавляет мать.