«…Мама, меня здесь ненавидят все. Как-то ротный подошёл ко мне и сказал: «Не дай бог, ты, животное, что-нибудь расскажешь о том, что творится в роте, я тебя сгною…» Я сейчас пишу тебе, а самого трясёт всего, какие-то огоньки в глазах прыгают. Я боюсь. Я, наверное, с ума схожу, часто голоса какие-то слышу… Плохо мне, невыносимо плохо. Ты ведь правда заберёшь меня, мама?» Эти строчки выведены аккуратным, ещё мальчишеским почерком, в одном из последних писем солдата к матери. Стукачей у нас действительно не любят, а тем более не любят их в армии. Но разве можно обвинить человека, подвергшегося сексуальному домогательству и давшего показания в суде, в стукачестве? В нормальной жизни нет. Однако российская армия живёт по иным законам. Подчас законы эти схожи с волчьими порядками, принятыми в зонах… Но всё по порядку.
Игорю, самому обычному омскому парню призывного возраста, казалось бы, повезло. Служить он отправился не в самое захолустье, не на горячие окраины беспокойной родины, а в близлежащий Новосибирск. «Я никак не пойму, почему ребята бегут из армии», — писал поначалу Игорь домой. Увы, благодушное настроение довольного судьбой солдата улетучилось, как дым, уже через несколько недель. Настоящая армия началась для Игоря вместе с кровавыми мозолями, покрывшими солдатские ноги непривычного к сапогам новичка. Умудрившийся испортить «казённое имущество», новобранец попал в медицинскую часть, так называется это учреждение официальным языком. Для Игоря же госпиталь был и остаётся настоящим адом. А поводом к началу измывательств над новобранцем послужила обычная работа, «прописанная» медиками больному…
«В первый же день ко мне подошёл рядовой Николаев, посмотрел, как я работаю, и сказал: «Ты плохо работаешь, тебя надо наказать». После чего он привёл меня в палату и избил. Николаев вместе со старшиной били меня руками и ногами по различным частям тела. Это стало повторяться каждый день, только потом меня стали бить не руками, а дужками от кровати. В конце концов они решили меня развратить…» — написал потом Игорь в своём заявлении, составленном в Омском областном Совете солдатских родителей. Ну то, что били Игоря руками, ногами, да дужками от кровати в нашей армии преступлением большим не считается, дело, так сказать, житейское. Какого же «духа» «дедушка» не бивал. По заведённому порядку, обязанность такая у «дедушки» — молодняк учить. Но вот «решили меня развратить», это, согласитесь, уже нив какие рамки… Какая тут армия, даже наша, российская, это — уже, простите, зона.
О том, что происходило в палатах госпиталя на самом деле, Игорь распространяться не захотел. Более того, отмалчивался до последнего. Затаил в себе обиду и рот на замок закрыл. Вот только Игорь был не единственным, кого двое отморозков пытались «развратить» в злополучном госпитале. Одного объекта сексуальных домогательств рядовому Николаеву и старшине Григорьеву, видно, было мало. На пару решили развратить и томича Алексея. Последний-то и раскололся перед начальством…
«А когда я вернулся в часть, мне просто приказали написать всё как было. С этого момента все сослуживцы от меня отвернулись», — продолжает в своём заявлении Игорь. Согласитесь, незавидная участь. С одной стороны — приказ командира части, прознавшего о том, о чём ни один мужчина говорить не захочет, с другой — сослуживцы, в мгновение ока записавшие пострадавшего в стукачи. Скрепя сердце, Игорь рассказал правду, возможно, впрочем, далеко не всю… Суд обвинил Николаева и Григорьева лишь в сексуальных домогательствах и избиении Игоря. Томич Алексей, признавшийся на предварительном следствии в том, что был действительно изнасилован, на суде выступать не стал. Об истинных причинах его молчания можно лишь догадываться. Говорят, что отказаться от показаний Алексея попросил прокурор, мол, не станешь же ты перед людьми говорить, что тебя изнасиловали, там ведь, на суде, и девушки могут быть… Но, повторяю, это лишь предположение. Доказать подобные вещи просто не представляется возможным. В общем, отдуваться за всех пришлось лишь Игорю…
Справедливость в этом конкретном случае восторжествовала. Виновность обидчиков новобранцев была доказана. Отморозки получили по заслугам. Рядовой Николаев на два года продлил срок своей службы, отправившись исправляться в дисциплинарный батальон. Старшина и вовсе угодил на полтора года за решётку. Вот только Игорю от этого легче не стало. После завершения судебных разбирательств пережившего многочисленные унижения парня отправили на дальнейшее унижение в «родной» полк.
— Это что же получается: отдали сына моего на растерзание зверям? — спрашивает мать солдата. — Я никак понять не могу, неужели нельзя было перевести его в другое место? Туда, где обо всём произошедшем никто бы никогда не узнал.
О том, какие испытания ждали Игоря в «родном» полку, мы уже можем догадываться по тем строкам письма, что были приведены мной в самом начале. Казалось бы, ну что может быть проще: переведите парня на новое место, дайте ему возможность спокойно дослужить оставшийся срок без всяких нервотрепок, без ежедневного напоминания о былом унижении… Но разве это возможно? Сегодня мать Игоря обивает пороги всевозможнейших военных инстанций и даже находит понимание в среде военных, но… Воз и ныне там. Пока встревоженная мать носится по кабинетам, сын падает духом: «Я, наверное, с ума схожу, часто голоса какие-то слышу… Плохо мне, невыносимо плохо…» У кого из нас повернётся язык обвинить пацана, попавшего в, такие условия, в слабохарактерности? До чего же дошёл Игорь, в общем-то, довольно крепкий парень, если просит мать забрать его из части?
Что же отвечают военные на этот счёт? Человек, которому отданы на «воспитание» такие, как Игорь, мальчишки, — начальник части — встревоженной матери написал, что все печальные события, случившиеся с её сыном, происходили не в полку, а в госпитале, и «во вверенной мне войсковой части усилиями командиров и начальников всех степеней мы добились того, что случаи неуставных взаимоотношений просто не имеют места…» Чего же, в таком случае, боится Игорь? Отчего же его «трясёт»?
Сегодня судьбой самого обычного омского парня занимается областной Совет солдатских родителей. Возможно, мытарства Игоря скоро закончатся, и пострадавший наконец-то попадёт в новую часть… Но время в подобных экстремальных ситуациях для человека тянется очень долго…