Россия, ее экономика, национальная культура, нравственность находятся сегодня на крутом переломе. Общество сотрясают катаклизмы. Естественно, люди пытаются разобраться в истоках многих неурядиц, когда и почему они возникли. В результате переосмысливаются отдельные события прошлого, уточняются причины и следствия, воскрешаются судьбы невинно погибших и незаслуженно забытых героев, развенчиваются мнимые.
К большому сожалению, именно такой литературы прежде всего не хватает сегодня. Можно даже сказать, она почти совсем отсутствует. Ее некому стало выпускать. Местные книжные издательства, не имея средств для повседневной работы, давно уже лежат на боку. И это не только у нас в Сибири. Сегодня оказались на мели и центральные издательства. Даже старейшие и авторитетнейшие из них.
Что же касается периодической печати — наших журналов и газет, то многие из них сегодня уже настолько увлеклись процветающим в современной жизни негативом -коррупцией, взяточничеством, убийствами, всевозможными расследованиями и прочим, что на их страницах также почти не остается места для историко-краеведческих материалов, что печально.
Тем более обидно, когда поистине мизерные возможности опубликовать в той или иной местной газете что-то из истории родного края нередко оборачиваются лишь путаницей, когда в силу явной некомпетентности либо недобросовестности отдельных авторов на поверхность всплывает много всяческого вздора. Это особенно досадно в случаях, касающихся коренной истории нашего города и края, — таких как основание Омск, крепостей, из которых он вырос, личностей первостроителей и многих других фактов и событий прошлого.
Все это происходит не потому, что у нас некому рассказать обо всем этом достоверно, правдиво. Такие люди в Омске, разумеется, есть. Но часто ли мы видим их публикации в наших газетах? Увы! Там, как правило, подвизаются лишь редакционные сотрудники и приближенный к ним авторский круг. В результате мы имеем то, что имеем.
Вот несколько фактов из того, как освещались местной прессой, например, события, связанные с празднованием Дня города в августе 2000 года, что и как писалось об основателе Омской крепости Иване Дмитриевиче Бухольце. Напоминание об этом, быть может, поможет избежать новых нелепостей при освещении очередного юбилея в нынешнем, 2001 году, когда будет праздноваться 285-летие Омска.
Как говорится, начнем с начала.
БЕЗЗАЩИТНАЯ ИСТОРИЯ
Начало же было таковым, что, отмечая очередную дату города, все местные газеты фамилию основателя его дружно явили на подчеркнуто немецкий лад, а именно: «Бухгольц».
Казалось бы, с чего это вдруг? Ведь она по давно устоявшейся традиции, начавшейся еще с трудов археографа по образованию, авторитетного знатока местной истории, бывшего директора Омского краеведческого музея А. ф. Палашенкова, доктора географических наук, профессора Д. Н. Фиалкова, доктора исторических наук, профессора А. Д. Колесникова, во всех серьезных публикациях писалась как «Бухольц».
Именно так, в этой транскрипции, в целях увековечения имени первостроителя города по решению Омского городского Совета № 418 от 25 сентября 1987 года площадь перед речным вокзалом была названа площадью Бухольца. Точно так же обозначено это имя и на мемориальной доске, установленной там более тридцати лет назад, с указанием места и времени высадки отряда.
И вдруг повсюду: «Бухгольц»! Да, так в старых источниках нередко она писалась. В особенности авторами нерусского происхождения. А подчас и русского, для которых родная письменная культура почиталась падчерицей немецко-французской. Однако сохранились документы, не подлежащие никакому сомнению и ложному толкованию. Прежде всего это Указ Петра Великого о посылке экспедиции И. Д. Бухольца в верховья Иртыша, в котором фамилия будущего основателя Омской крепости приводится в транскрипции отнюдь не той, в коей она замелькала сегодня в наших газетах. Что же произошло? Откуда путаница? Кто в этом виноват?
Все объясняется просто. В городе на средства «Омскоблстройбанка» издана книга «Омск в панораме веков». Шикарный фолиант и впрямь заслуживает похвалы авторам и благодарности спонсору, но, к большому сожалению, содержит непозволительные в подобных делах вольности. Речь о том, что авторы книги Н. А. Миненко и С. В. Федоров сознательно или по какой другой причине в тексте Указа Петра I, которым открывается их сочинение, исказили написание фамилии И. Д. Бухольца. Документ, приводимый ими, начинается словами: «Подполковнику Бухгольцу».
Чтобы убедиться, что это грубое искажение, достаточно открыть сборник исторических документов «Памятники Сибирской истории XVIII века», книга вторая, 1885 г., стр. 36-37, где приводится подлинный текст петровского Указа, в котором черным по белому значится не «подполковнику Бухгольцу», а «подполковнику господину Бухальцу».
Пропущенное в тексте Указа слово «господину», естественно, свидетельствует по крайней мере о невнимательности авторов при подготовке указа к печати. Что же касается непозволительной правки столь важного документа, самовольного исправления в нем фамилии человека, которому адресовано царское послание, то это дело уже абсолютно недопустимое.
Исправляя фамилию в тексте Указа, авторы просмотрели либо сознательно игнорировали другое свидетельство того, как писалась она в действительности. Имеется в виду письмо Сибирского губернатора Матвея Гагарина от 2 июня 1714 года, которое Н. Миненко и С. Федоров приводят на стр. 47. «По имянному его царского величества Указу, — говорится в нем, — определен в Сибирскую губернию подполковник Бухальц для строения новых городов». Как видим, и здесь «Бухальц», а не «Бухгольц».
Именно так чаще всего писали в петровские времена фамилию основателя Омской крепости. Авторы винят во всем этом безвестного писаря Преображенского полка, который при приеме на службу молодого офицера, якобы по своей малограмотности, записал его не «Бухгольцем», а «Бухольцем». Верно, именно так, Бухольцем. Но в чем же его вина? Можно подумать, что царь Петр подписывал свои указы не читая, что он не знал ни фамилии, ни самого подполковника, отправляемого им с важнейшим поручением в далекие азиатские пределы. Ведь он был близко знаком с ним еще в своей ранней юности по так называемому Потешному полку. Позднее Иван Дмитриевич был активным участником его Азовского похода, сражений под Нарвой и Полтавой. Разве можно поверить в то, что, видя, как фамилия старого преданного ему офицера грубо искажена, он, прежде чем подписать столь важный документ, не исправил бы допущенную ошибку?
Авторы правы, когда пишут, что Иван Дмитриевич происходил из семьи обрусевших немцев, предки которых по отцу состояли на русской службе с начала XVII века. Первые ее представители действительно писались «Бухгольцами». Однако последующие члены рода, как опять-таки правильно отмечают авторы книги, писались то как Бухольц, то как Бухальц, то как Бухальт, то как Букольтов, но только не Бухгольц. И значит, совсем не по малограмотности полкового писаря Иван Дмитриевич был записан в Преображенский полк Бухольцем.
Почему же именно Бухольцем, а не как-то иначе? Ведь вариантов этой фамилии было несколько. Потому что эта форма точнее других отражала написание прафамилии, от которой произошли все приведенные выше ее разновидности. Дело в том, что для русских того времени из-за стыка в середине ее согласных звуков «х» и «г» она казалась неудобопроизносимой. Однако постепенно под влиянием глухого «х» следующий за ним звук «г» при произношении тоже стал терять звонкость, в результате фамилия стала звучать как Буххольц. Позднее второе «х» выпало совсем, и она приняла форму Бухольц, как наиболее близкую той, которую носили предки Ивана Дмитриевича.
Теперь о том, почему она часто писалась через букву «а» — Бухальц, как, например, в указе Петра. Потому, что особенностью правописания тех лет было воспроизведение слова на письме таким, как оно слышалось. Именно это и отразилось на написании фамилии основателя Омской крепости. Дело в том, что неударное «о» в ней, как часто случается со многими словами в нашем языке и сегодня, звучит как «а». Замечаем ли мы, что вместо «Москва» большинство из нас произносит «Масква», вместо «погода» — «пагода»? Чтобы убедиться в этом, послушаем, как теле- и радиодикторы, например, передают метеосводки. Они говорят: «Саабщение а пагоде. Ажидаются асадки» и т.д. То есть в словах на месте неударных «о» явно звучат звуки «а». Конечно, сегодня все подобные слова у нас пишутся по правилам современного правописания: «Сообщение о погоде. Ожидаются осадки» и т. д. В петровские же времена таких правил не было, и потому чаще писали так, как слышалось при произношении.
Именно по этой причине фамилия Бухольц звучала как Бухальц. И если бы не сохранились автографы самого И. Д. Бухольца, мы бы и сегодня ее так писали. Однако они существуют, и мы обязаны с этим считаться. А в них, естественно, отражена буква «о», а не «а». И значит, для нас он Бухольц. То, что предки его когда-то писались Бухгольцами, в данном случае значения не имеет. Как, к примеру, не имеет значения и то, что шотландские предки М. Ю. Лермонтова были Лерманами, немецкие предки Д. И. Фонвизина — фон Визиными, а литовские предки князей Трубецких — Трубежскими. Таких примеров множество. Обратной силы у этого закона нет. И потому не надо никого вводить в заблуждение, менять по своему произволу чью-либо фамилию, даже на ту, которую, достоверно известно, носили его предки. Это не позволено никому.
Но что интересно, наши авторы даже и в исправлении своем непоследовательны. Так, на странице 48 своего тру да он и пишут: «Немецкое начертание фамилии И. Д. Бухгольца — Buchholz». А на стр. 46 под портретом ими поставлена подпись: «Buchgoltz». Спрашивается, чему же верить?
Кстати, у нас встречались искажения фамилии и другого Бухольца — Отто Ивановича, героя Отечественной войны 1812 года, предки которого также носили фамилию «Бухгольц». Автором этих строк в свое время был сделан запрос в Музей Бородинской битвы. В ответе (см. фото) значится именно Бухольц, а не Бухгольц. Особенности русского произношения и правописания в обоих случаях сказались одинаково.
Наконец, следует остановиться еще на одном варианте написания фамилии основателя Омской крепости, по ошибке получившей распространение в транскрипции «Бухолц». Сторонники данного начертания фамилии объясняют это тем, что-де мягкий знак не обозначен в самом автографе И. Д. Бухольца, не понимая, что отсутствие мягкого знака в словах в те времена, можно сказать, было нормой. Всякий, кто знакомился с документами той эпохи, во множестве встречал слова «болшой», «полза», «Тоболск» вместо «большой», «польза», «Тобольск» и т.д. Доказательством тому может служить и приведенная авторами книги на стр. 48 выдержка из донесения самого И. Д. Бухольца, в котором он жаловался нато, что посланный им в Сенат финансовый отчет губернатор Гагарин по неизвестной причине в Петербург «ис Тоболска отправить не изволил».
Как видим, мягкий знак по существовавшему тогда обыкновению не жаловал и сам И. Д. Бухольц. Но это вовсе не значит, что и мы сегодня должны писать: «болшой», «полза», «Тоболск», «Бухолц» и т. д. Наблюдая, однако, нечто подобное тому, с сожалением видишь, насколько беззащитна порой наша история. Особенно проявилось это, как уже было сказано, во время празднования Дня города летом 2000 года, когда, кроме явного искажения фамилии Бухольца, одна из местных газет назвала его к тому же не подполковником, как на самом деле, а «поручиком Бухгольцем». Другая сообщала о ходе праздника так: «Торжества начались на набережной театральным прологом. Сначала показались ялики «экспедиции посланцев Петра Первого». Затем на набережную высадился при полном параде… Иван Бухгольц. Раздав омичам надлежащие указания на предмет дальнейшего обустройства Омска, Бухгольц уселся в бричку генерал-губернатора Западной Сибири Гагарина и отбыл в туманную даль. Как выяснилось, в сторону старой крепости и Тобольских ворот».
Спрашивается, откуда в больном воображении автора могла появиться бричка Гагарина, сроду не бы