Азовский район — весь в толках, слухах и волнении. Ведь почти все жилье его относится к Общественному фонду социально-экономического развития, благотворительной и гуманитарной помощи Азовского немецкого национального района. А ныне между жильцами и фондом вызревает конфликт по поводу собственности на это жилье. Население желает бесплатно его приватизировать, а местная власть в лице главы района Б. Рейтера упирается руками и ногами — выкупайте, и точка.
Фонд возник в мае 1 993 года. В состав учредителей вошли в основном руководители района, глава которого Б. Рейтер стал президентом, а впоследствии и председателем правления фонда. Наряду с мощным дармовым финансовым потоком, истекавшим с 1992 по 1997 года в Азовский район из Германии, без проблем пополнялся и фонд, разрешавший, помимо прочих социальных вопросов, и жилищные проблемы. Во-первых, он скупал по всей области жилье у отъезжавших немцев. Это жилье бесплатно предоставлялось немцам-мигрантам, прибывавшим в основном из Казахстана. Всего 3,5 тысячи домов и квартир было куплено и отдано.
Во- вторых, фонд стал через Сбербанк раздавать кредиты — поначалу всего под 3 процента годовых — под строительство индивидуального жилья. Первый кредит — 20 процентов от сметной стоимости коттеджа, при освоении его — еще можно получить. В Азово под это строительство было выделено 450 земельных участков. В итоге на весьма льгот-5 ных основаниях на срок до 20 годков было выдано 580 кредитов — до 20 тысяч баксов в одни руки.
В 1997 году Омский Сбербанк повысил ставку своим азовским заемщикам-застройщикам: сначала до 5 процентов, а затем, став отделением ЗапСибСбербанка, — и вовсе до 23 годовых. Некоторые стройки тут же «заморозились». Впрочем, азовчанам не помешало бы ранее призадуматься, когда они согласились с предложенной Сбербанком поправочкой в кредитные договора: банк оставляет за собой право в одностороннем порядке изменять процентную ставку.
Дальше — больше. Фонд то ли потребовал у тех, кому он раздал жилье, то ли предложил им выкупать это жилье за счет своих кровных. Хотя при раздаче «слонов» об этом был молчок. У жильцов, особенно не шибко богатых, разумеется, сразу возникла масса вопросов.
Например, выкупная стоимость «квадрата» квартиры и коттеджа почти одинакова. При этом метраж добротных хозпостроек при коттеджах (кирпичные сараи, летние кухни, склады, гаражи, подвалы) не учитывался. За «квадрат» жилья фонд требует скромные 2,6-3 тысячи рублей, но доходы многих жильцов таковы, что им и это неподъемно.
То, что жилье принадлежит фонду, жильцы узнали от местных чиновников облминтруда и соцразвития, когда пошли к ним за жилищными субсидиями. Азовчанин Н. Руль, к примеру, бьющийся ныне в судах с фондом за приватизацию своей 3-комнатной квартиры, ежемесячно платит за проживание в ней 3,5 тысячи целковых:
— Осенью 2003 года к трем котельным Азово провели газ. Благое, казалось бы, дело, но если в конце 2002 года за отопление мы платили меньше 6 рублей с «квадрата» жилья, то ныне платим вчетверо больше. И каждый год мы оплатой своей догоняем эту стопроцентную себестоимость тарифов ЖКХ. А где людям взять деньги?
А тут еще и субсидии оказались не положены, ибо дома принадлежат фонду. Жильцы — в суд, прося придать их жилью статус социального. Суд не без активного участия того же фонда установил: так как жилье сдается асоциальный наем, сохраняются права жильцов на субсидии и льготы.
Жильцы обрадовались и, пока железо горячо, стали ковать приватизацию обжитых площадей. В случае с Рулем суд не только одобрил приватизацию, но и признал недействительным регистрационное удостоверение азовского инвентаризационного бюро, заверяющего право собственности на квартиру за фондом. Пока это решение в законную силу не вступило из-за кассационного обжалования.
— У меня складывается впечатление, что мы начинаем что-либо строить только затем, чтобы потом продать, — делится наболевшим Николай Филиппович, подкрепляя свои слова примерами.
Спиртзавод на немецком оборудовании возвели — и вот уже пять лет как не могут продать. Ушло с молотка для последующей растащиловки предприятие «АИС», также рожденное немецкими денежками, с немецким оборудованием и даже зарегистрированное в Германии.
Руль — уроженец здешних мест. Вся недолгая история района прошла на его глазах, и теперь он может позволить себе неутешительные выводы:
— Когда я вернулся в район из Степногорска, где я прежде работал, у меня возникла даже какая-то гордость за то, как здесь жили немцы. Взять ту же Александрову. Это было самое крепкое хозяйство района. Если сейчас на нее посмотреть — будто война по ней прокатилась. Рядом Трубецкое. Красивейшее немецкое село было. Имелась там, помимо прочего, и звероферма по разведению нутрий и кроликов, цеха по выделке шкур и изготовлению одежды. Власть сменила руководителя, и все пошло прахом. Сегодня от Трубецкого осталось одно только название. Из пяти сельских филиалов АО «Азово» четыре выживают только за счет подсобных хозяйств. Какая птицефабрика была в Гауфе! Сегодня там как Мамай прошел. На немецкие деньги было выстроено в Круче лесоперерабатывающее предприятие «Сибвальт». Недавно проезжал по тем местам — нет его! На месте здания плавают утки! Можно еще долго продолжать. Сегодня мы занимаемся по всему району самоедством, доедаем все то, что было построено в советское время или на немецкие деньги.
По мнению Руля, бедственное состояние в азовских хозяйствах нередко наступает из-за кадровой политики местной власти. Которую интересуют не столько профессионализм и деловые качества руководителей, сколько способность их во всем с ней соглашаться. В былые времена в районе имелась кое-какая переработка зерна, мяса, молока. Дальнейшее развитие ее на местах, по мнению Руля, могло бы вполне вытащить район из нынешнего тупика.
У главы района Рейтера иное мнение. Он изложил его, встретившись с автором данной статьи, начав по порядку:
— Мы родились в очень неудачное время развала страны. Родись мы хотя бы на 10 или даже на 5 лет раньше, у нас была бы совсем другая судьба. Из 5 кусков территорий соседних районов надо было что-то создавать. Тяжело это было все восстанавливать, и Германия первая протянула нам руку помощи.
— И лично Вы в этом сыграли не последнюю роль.
— Естественно. Идея возрождения Азовского района фактически принадлежала мне. С ней я в 1992 году и вышел в облсовет, будучи его депутатом. Главой меня назначил Полежаев: заварил кашу — давай, берись. Ну и взялся. И строили жилье, и закупали. Этим мы спасли не одно хозяйство от разорения, решая их кадровые проблемы, заселяя жилье эмигрировавших специалистов. Приезжавшие к нам немцы, как правило, не знали немецкого языка, и им сложнее было эмигрировать в Германию. Из них, наверно, лишь около 10 процентов сумели туда уехать.
— А почему бы не вложить немецкие деньги в развитие перерабатывающей промыщленности?
— В начале нужно было решить проблемы с жильем, потом — с соцкультбытом, инфраструктурой района. Что же касается переработки, мы ее начали создавать, но жизнь все поставила на свои места. Наши предприятия не выдерживали конкуренции с мощными городскими монополистами. Молоко и мясо выгоднее стало возить на переработку в город.
— А лесопереработка?
— Считаю, что это была очередная утопия. Тут много фирм разорилось. В том числе и «Сибвальт», учрежденный немецкой фирмой и получавший немецкие кредиты по другим каналам. Мы и сами раздавали определенные суммы под кредиты на строительство, мелкое производство. Было лишь два крупных производства. В одном немецких денег совсем не было, а вот кирпичный завод возник за счет немецких средств. На днях я подписал акт о его запуске. Еще удалось сохранить пекарню в Александровке, где также работает отличная мельница, «Учпром» по деревопереработке в Азово. Все это работает — и слава Богу, мне ведь больше ничего и не надо.
— А знаменитый спиртзавод?
— Никакого отношения к немецким деньгам он не имеет, строился он на кредиты Сбербанка. Я думаю, мы его тоже запустим. Нужно найти инвестора, который погасил бы долги завода перед Сбербанком и инвестировал бы в него 250 миллионов рублей. В целом объект готов на 73 процента. Но тут повинна не столько экономика, сколько политика.
— И конкуренция.
— Я это и имею в виду. Вся водочная мафия России выступила против Азовского спиртзавода.
— Есть мнение, что, к примеру, в процветавшем ранее Трубецком ныне «все пошло прахом».
— Конечно, прахом. Так же, как пошла прахом и вся Россия. Я никакого отношения к этой свиноферме, к этому колхозу «Октябрь» не имел напрямую.
— А насаждение послушных руководителей в хозяйствах?
— Это чушь величайшая! За все мое руководство здесь я не снял ни одного руководителя, да я и не имел такого права. Мы единственный район в области, где сохранены почти все хозяйствующие структуры. Последние 10 лет мы сохраняем передовые позиции в зернопроизводстве. Меньше двух тонн зерна с гектара за последние 6-7 лет у нас урожая нет! Вы представляете, что это такое? В советские времена за это Героя давали. Вот и этот «Октябрь» мы спасли, присоединив его к птицефабрике «Русь». Из Александровки уехало много немцев, приехали другие, и не только немцы. Два года назад нам удалось уговорить селян, и они приняли решение присоединиться к фермерскому хозяйству «Люфт». С той поры у них стала расти урожайность, началось переоборудование животноводческого комплекса и строительство нового.
— А птицефабрика в Гауфе?
— Если бы нам ее дали, то она бы функционировала сегодня. Но областная администрация отдала ее «Сибнефти» в счет каких-то долгов. И за два года ее умудрились полностью разорить.
— От производственных дел перейдем к социальным. К обещаниям по полной газификации района, к росту тарифов для населения…
— Что я могу обещать? Сколько мне дают по областным программам, столько я и осваиваю. На строительство копейки же дают! И тарифы устанавливает не местная власть, а область. Хотя тут есть вопрос, который пытались раздуть здесь в предвыборную кампанию Руль и его команда. Да, газ пришел только в Азово, и в это время повысились цены на уголь и мазут. Райсовет решил установить общие тарифы на услуги ЖКХ. Чтобы газификация котельных Азова отразилась на всем населении района. Не будет своего тарифа только для Азово! Как бы мне тут ни выкручивали руки. Александровец или цветнополец не виноваты, что газ провели сначала только в райцентр.
— Почему Вы против приватизации жилья, купленного на немецкие деньги?
— Это будет нарушением решения межправительственной российско-немецкой комиссии. Во-вторых, я категорически против бесплатной передачи жилья тем, кому повезло, и они первыми попали в эти дома. А как быть с теми, кто в вагончиках, в летних кухнях живет? Мы разработали очень выгодную для жильцов схему продажи, по которой жилье им обойдется лишь в треть от рыночной стоимости. Так им же задаром надо! У нас уже есть случай, когда у фонда выкупили жилье за 400 тысяч рублей, а продали втрое дороже. А процесс выкупа уже пошел.
— Сколько стоит выкупить коттедж?
— Самые маленькие можно выкупить за 470 тысяч рублей, а в среднем — за 600-700 тысяч. Дешево, но ведь не задаром. Мы заинтересованы, чтобы избавиться от этого жилья, потому что тех денег, которые мы собираем по аренде, не хватает даже для обслуживания этих домов. Да и налогов за свое имущество фонд платит по 5 миллионов в год.
— И ваши подчиненные также желают приватизации?
— В том-то и дело. Пока я буду жив, я буду с этим бороться! Хотя в этом жилье проживаю и я, и сын — в нем живут все! В том числе и весь наш суд. По совести, и, может быть, даже по закону этот состав суда вообще не имел права рассматривать этот иск, исходя из личной в нем заинтересованности. Если мы здесь, в области, проиграем суд, то я ведь пойду дальше. Это международный вопрос, и мы дойдем до Верховного суда. А надо будет — и до международного. Многие вокруг меня, даже некоторые мои соратники, спят и видят, что я проиграл. Ничего, еще поборемся. Ведь вырученные деньги от выкупа вновь пойдут на решение социальных проблем: на новое жилье для