Одной из таких легенд является байка о золоте Колчака. Будто бы, отступая из Омска, Верховный правитель не весь золотой запас, находившийся в его распоряжении, отправил под охраной на восток, а значительную часть его спрятал в своей теперь уже бывшей столице, которую покидал.
Зачем? — спросите вы. С какой целью? Ведь в город вступали большевики — его заклятые враги. Могло ли быть такое? Естественно, ответа вы не получите, ибо никаких доказательств подобной акции в природе не существует. На чем же строятся такие утверждения? Всего лишь на собственных предположениях «следопытов». Один из этих энтузиастов приводит следующие аргументы: «К истории Отечества у меня был неистребимый интерес. От Н. Н. Болдырева, профессора ветеринарного института, я услышал впервые о нескольких «колчаковских легендах»: о кладе золота, о личном архиве Колчака. В 50-х годах я часто бывал на кафедре гельминтологии и гистологии ветинститута… Резектором на этой кафедре работал могучий сибирский казак Петр Л., человек суровый и замкнутый. Потрошил он лошадей, быков и прочую живность. Иногда принимал «четок белой головки», после чего у него и было желание поговорить. И запомнилась мне тогда одна фраза, которую он любил повторять: «Нет, не дурак был Александр Васильевич, не дурак! Золотишко-то он здесь припрятал. Здесь оно». Служил-то казак у Колчака».
Заинтересовавшись, как и где было спрятано «золотишко» Колчаком, автор мысленно и уже самостоятельно, без подсказки резектора ветинститута, выстраивает цепочку тех исторических событий. Он пишет: «Чувствуя, что город придется оставить, но надеясь на конечный успех с помощью союзников, адмирал дает задание двум офицерам укрыть часть золота. Вагон с золотыми слитками, уложенными в снарядные ящики, отгоняется по ветке в открытое поле. Здесь груз перекладывается на подводы и вывозится за город… Между сельскохозяйственным институтом и станицей Захламино жилья не было. Груз был доставлен в поле, здесь тридцать солдат под руководством восьми офицеров выкапывают яму, укрывают груз, маскируют. Затем офицеры из пулеметов расстреливают солдат, хоронят их и возвращаются в гарнизон. Их здесь тоже расстреливают».
Нарисовав столь жуткую картину, автор сам усомнился в только что рассказанном. И потому далее пишет: «Я считаю, что если клад и был оставлен в Омске, то не в одном месте, а захоронен в разных местах города. Одним из них может быть здание Управления железной дороги. Вокруг него проложена сеть подземных ходов, никем до сих пор не обследованная». Далее он выражает сожаление, что в 70-х годах умерла гражданская жена Колчака А. В. Тимирева, которая, по его мнению, знала о местонахождении адмиральской «заначки».
Статья эта называлась «Последняя тайна Колчака». Она была опубликована в газете «Омский вестник» 13 июля 1991 года. Казалось бы, ну и бог с ней. Мало ли что кто-то насочиняет! Ведь доказательств-то никаких нет. Ссылка же на старого резектора ветеринарного института, у которого появлялось желание поговорить после того, как он принимал «четок белой головки», просто смешна.
Казалось бы, ну напечатали и забыли. Но, оказывается, не тут-то было! Спустя девять лет, уже в 2000 году, 4 июля в той же газете под заголовком «Золотая лихорадка» перепечатывается из московской газеты «Новые известия» статья еще одного омского следопыта, основанная на знакомых уже именах и фактах той самой публикации 1991 года.
Спрашивается, зачем еще-то раз о том же? Другое дело, если бы обнаружились доказательства. И такое случается не только в названной газете, к которой, в общем-то, как и к другим нашим изданиям, я отношусь с уважением. Но, к большому сожалению, во многих из них с историей, особенно местной, обращаются вольно. Хочется надеяться, что эти заметки, содержащие конкретные факты искажения на примере отдельных публикаций, не будут кем-то расценены как выпад или проявление недоброжелательности к упомянутым редакциям, ибо продиктованы они исключительно заботой об уважительном отношении к прошлому нашего города и края.
С давних пор внушают людям: не заглянув в святцы, не бей в колокола. Но охотников потрезвонить попусту с годами не убавляется. Вот другой пример, взятый из нашей прессы.
15 июля 1992 года в газете «Вечерний Омск» появилась статья под названием «Царские ворота», имя ее автора не хочу называть, дабы не подумал кто, что я намеренно пытаюсь как-то принизить сочинителя в этом его качестве. Дело не в фамилии, чья бы она ни была. Дело в заблуждении, в каковом невольно оказывается читатель, доверяющий печатному слову.
В названной статье рассказывалось о посещении Омска цесаревичем Николаем Александровичем в июле 1891 года во время его поездки якобы на восток. О том, как его здесь встречали, как в его честь на Ильинской площади были воздвигнуты пышные «Царские ворота».
Мне уже приходилось в печати опровергать утверждения этого автора, поскольку они не точны. Дело в том, что ехал наследник престола не на восток, а наоборот, возвращался через Японию после путешествия по странам «Азии в Россию. Построенное помпезное сооружение для встречи его называлось не «Царскими воротами», а триумфальной аркой. И сооружалась она не на площади перед Ильинской церковью, как пишет автор, а около Игнатовской пристани (в районе нынешнего речного вокзала). Именно там пристал пароход «Николай», на котором прибыл наследник.
И арок было построено не одна, а две. Вторая была сооружена на площади перед Никольским собором с надписью на ней: «От сибирских казаков». Так наши казаки встречали своего «августейшего атамана». Кстати, таких арок на пути следования наследника по всей Сибири и Дальнему Востоку сооружено было много. Всюду — в Чите, Нерчинске, Верхнеудинске, Иркутске, Канске, Красноярске, Томске, Тобольске, Омске. Все они возводились из дерева, как сооружения временные, без фундаментов, нужные лишь для церемонии встречи. Поэтому они нигде не сохранились. Предлагать восстановить сегодня в Омске эти так называемые «Царские ворота», как об этом пишет наш автор, по крайней мере, несерьезно.
И бог бы с ним со всем этим — хотелось бы вновь сказать, да только как же быть с вредом, наносимым подобными публикациями?
Множественное число здесь употреблено не зря. После того, первого появления в газете в 1992 году, фото арки появилось и в других изданиях — последний раз совсем недавно в газете «Вся губерния». Люди привыкают, начинают считать это важным, коль газеты продолжают печатать, тем более звучит красиво. И вот известная в Омске фирма «Оша» начинает выпускать новый сорт водки «Царские ворота». На этикетке бутылки -цветное изображение тех самых «Царских ворот» и текст: «Наследник престола царевич Николай посетил город Омск в 1891 году. Для его встречи были воздвигнуты Царские ворота на пристани Ильинской площади через которые наследник въехал в город». («Пристань площади» — каково?)
Чьи слова были воспроизведены на бутылке, читатель уже, вероятно, догадался. Но это не все. Рядом с изображением ворот помещен портрет наследника с короной на голове, со скипетром и державой в руках (которые на самом деле ему достались лишь три года спустя, а именно в 1894 году). Чудеса да и только! Чудеса, однако, -печальные. И мы понимаем их происхождение. Примеров тому, как некоторые наши журналисты и краеведы вводят в заблуждение читателей, существует много. В их числе широко известная легенда о Ермаковом знамени, якобы увезенном атаманом Анненковым в Харбин при отступлении из Омска белых. Речь идет о казачьей святыне, в свое время переданной из Березова в наш город — в Никольский казачий собор.
Но в феврале 1918 года, когда в Омске у власти находились большевики, атаман Борис Анненков со своими партизанами ворвался в город и похитил святыню из собора. Об этом приходилось упоминать и мне, описывая события февраля в Омске. Но многие, кто писал о том же, до сих пор не знают, что, когда летом 1918 года к власти в Омске вновь вернулись белые, знамя Анненковым было возвращено.
Об этом с достоверностью свидетельствуют документы, хранящиеся в Омском государственном краеведческом музее. Они представляют собой две фотографии легендарного знамени, сделанные в декабре 1918 года. На них соответственно представлены обе стороны полотнища с изображениями на одной стороне лика святого Дмитрия Солунского, а на другой — архистратига Михаила. На обороте обоих снимков черной тушью красивым каллиграфическим почерком выписан следующий текст:
«Фотографический снимок со знамени Дружины Ермака Тимофеевича. Снимок произведен 1 декабря ст. ст. 1918 года по возвращении знамени после увоза его из Войскового собора в феврале 1918 года партизанами атамана Анненкова во время большевистского владычества в Омске.
Справка: постановление общего присутствия Войсковой управы Сибирского казачьего войска от 1 февраля 1919 года № 17, § III. Знамя, распавшееся на части, наколото для фотографирования и последующей подклейки на картон (на снимке видны булавки). Белые пятна на снимке — выпавшие на знамени и потерянные.
Войсковой атаман Сибирского казачьего войска генерал-майор Иванов-Ринов. Заместитель Войскового атамана, председатель войсковой управы Березовский. Члены управы (три подписи) «.
Сургучная печать.
Как видим, утверждение о том, что знамя было Анненковым увезено в Харбин, несостоятельно. К тому же вспомним, в каком жалком состоянии оно было тогда — разползшееся, с выпавшими местами, кое-как сколотое булавками. Надо думать, что и Анненковское похищение также не способствовало сохранности ветхого полотнища. Вспомним также, как позднее относились к церковному и музейному имуществу «товарищи», закрывавшие церкви, «когда в пылу борьбы с религией двор Омского краеведческого музея устилался древнейшими тобольскими и березовскими иконами ликами кверху» — о чем писал в статье к 110-летию музея его бывший директор Ю. Макаров.
Как видим, уничтожались даже иконы, которые нередко были в дорогих окладах. А кому тогда нужно было сколотое булавками полотнище с выцветшими ликами архистратига Михаила и святого Дмитрия Солунского? В то время — никому.
О том, что знамя это никуда не увозилось, свидетельствует тот факт, что другая казачья святыня — знамя Сибирского казачьего войска, так же вместе со знаменем Ермака похищенное Анненковым в феврале 1918 года и так же возвращенное атаманом, хранилось в нашем музее все последующие годы. Видимо, оно сохранилось потому, что его полотнище было значительно более прочным. В 50-х годах оно было отправлено в Москву на реставрацию. Недавно оно вернулось в Омск.
Но даже если и допустить, что распавшееся на куски Ермаково знамя действительно было вывезено в Харбин, то это было сделано никак не Анненковым, ибо он уходил из Омска не на восток, а на юг, в верховья Иртыша, в западные провинции Китая. Там он был арестован за неподчинение местным властям и четыре года сидел в тюрьме города Урумчи. А по возвращении на родину в 1927 году был судим и расстрелян в Семипалатинске. Таковы факты.